Олег Мухин - Человек: 1. Теория большого надувательства
Потом потянулись колонны более совершенных. Пластиковых, белых, с чёрными головами. Умеющих ходить почти так же плавно, как человек. С большим количеством степеней свободы, чем предыдущие. С гидравлическими трубками, изящно болтающимися то тут, то там. Почти бесшумные. Их было тоже предостаточно…
Меня оставили одного в пустой жёлтой комнате, а потом, видимо, включили запись. Прямо передо мной возник ещё не старый человек примерно моего роста. Он не появился как изображение из какого-нибудь там лазерного луча или чего-то наподобие. Он просто материализовался из ниоткуда. Как это случилось, я не знаю. Секунду назад в комнате кроме меня никого не было. А теперь вот он стоит и смотрит на меня. Словно свет
включили – раз и зажёгся…
Были там и другие. На человека абсолютно непохожие. Не только лицом, но и фигурой. Строением тела, одним словом. Были и многорукие, и многоногие – то ли паук, то ли сороконожка. Были и с крыльями, и с винтами, и даже с реактивными двигателями – летающие. Были и плавающие или ныряющие: с лопастями, с водомётами, с рулями глубины, с ластами. То бишь – специального назначения…
Он со мной первый поздоровался. Представился: сказал, как его зовут, что он – изобретатель, отец «транссквизермена» и всё такое, что это послание предназначено исключительно для меня. А потом он долго говорил, почти не останавливался, излагая то, что он считал важным мне сообщить, совершенно без эмоций, без какого-то волнения в голосе, ровно, равнодушно…
Многофункциональные тоже, кажется, присутствовали. Имеющие различного рода сменные насадки. Быстро трансформирующиеся во что угодно: от вездеходов до строительных техников. Сильные, мощные, точные в движениях, прекрасно дизайнерски исполненные. Но их я как-то не слишком хорошо запомнил…
Самое удивительное заключалось в том, что когда он закончил говорить, и я стал задавать ему вопросы, он внимательно их выслушивал и довольно толково отвечал. Я хочу сказать, да, я понимаю, что когда готовилась запись, он мог спрогнозировать, какие примерно вопросы я ему буду задавать, и заранее подготовил все возможные варианты ответов. Однако я задал ему несколько таких вопросов, которые, как мне показалось, он вряд ли бы смог спрогнозировать. И он на них всё же ответил! Наш разговор уж слишком смахивал на живое общение. И тогда я решил его потрогать…
Следующими шли такие, которые предназначались исключительно для войны. Шли они красивей всех: чётко печатали шаг, держали равнение, соблюдали дистанцию. Шли
синхронно, монотонно. До зубов вооружённые, целеустремлённые, готовые выполнить любой боевой приказ. От людей их невозможно было отличить. Разве что лица у всех были одинаковые…
Я думал, что моя рука пройдёт сквозь великолепного качества голографическое – или какое оно там было – изображение. Но произошло невероятное – пальцы наткнулись на нечто твёрдое, осязаемое. Я не поверил собственному зрению. Я ощущал мягкую ткань рубашки моего визави, а под ней – упругое тело. Наши с ним взгляды встретились. Его серые с крапинками глаза излучали теперь радостную улыбку. Он сказал: «Попробуй поймай меня» и вдруг исчез, так же мгновенно, как и появился…
Последнее, что я запомнил, это огромную толпу совершенно обычных людей. Разных по возрасту, цвету кожи, национальности, полу, одежде. То была обычная такая толпа
людей, о чём-то разговаривающих друг с другом. Народ шутил, смеялся, деловито что-то обсуждал, напряжённо слушал собеседников. Поначалу я не слышал их разговоры, потому что люди были как бы на некотором расстоянии от меня, а когда они приблизились и я услышал, у меня волосы встали дыбом. Один из них говорил другому:
– Понимаешь, моё зарядное устройство было довольно старой конструкции, и питания тогда мне хватало только лишь на 744 часа интенсивной автономной работы. Ты даже не представляешь себе, как это было жутко – чувствовать, что энергия вдруг уходит из тебя и впереди – смерть…
И тут я неожиданно проснулся.
6
Он рассказал, что на Земле изменения человеческой сути происходили постоянно, по нарастающей. Вместе с техническим прогрессом. Сначала стали изготавливать отдельные
искусственные органы, заменяющие натуральные. Легче всего удавалось сделать конечности, уши, нос. С внутренними органами было сложнее, но и здесь работа велась и некоторые достижения имелись. Цели тут преследовались исключительно медицинские.
Позже научились выращивать внутренние органы из живых тканей человека и успешно вживлять в организм. В головной мозг практически не вмешивались. Черепную коробку вскрывали только лишь, чтобы удалить вредоносное образование. А вот потом уже научились вводить в «серое вещество» микроскопические устройства, усиливающие функции отдельных участков головного мозга. И даже дырок не сверлили – просто выстреливали «умную субстанцию» с помощью специальных пистолетов в кожу, а она сама находила пункт своего назначения.
Короче, человечество занималось улучшением собственной конструкции – как он грустно пошутил, модели «мозгляк-убийца всепожирающий», созданной природой – ради увеличения срока её эксплуатации. Проще говоря, продлевало себе жизнь.
Параллельно учёные стремились сделать искусственного человека, способного самостоятельно мыслить. Искусственный разум, умеющий не только выполнять чужие команды, но и самостоятельно принимать решения, анализировать поступающие данные и выбирать оптимальный вариант поведения, умеющий мыслить абстрактно, понимающий красоту, юмор, способный посмеяться над самим собой, неотличимый от человеческого – вот сверхзадача, над которой бились лучшие умы.
И в результате человеческая раса породила то, от чего она сама чуть было впоследствии не погибла. Поскольку кибернетические люди, так называемые «копиры», поначалу помогавшие обычным людям выполнять различного рода работы, освободив их от тяжкого физического труда, постепенно заняли практически все рабочие вакансии и тем самым стали контролировать всю мировую экономику планеты. Фактически «копирам» перепоручили девяносто процентов умственной и физической работы, ранее деланной живым народонаселением. И тогда «копиры» постепенно, почти незаметно, начали изменять мир под себя, потому что к тому времени возникла вторая цивилизация. И это понятно, миллиарды киберов, обеспечивающие праздных людей всем необходимым для их существования, с большим интересом общались с себе подобными, а не с теми, кто их придумал. Интересы у «копиров» появились совсем другие, чем у человека, и мир ради этих самых интересов они стали строить совершенно другой.
К 2112 году искусственные люди, увеличив своё количество до трёх с половиной миллиардов, осваивали уже мировой океан, Луну и Марс. Восемнадцать миллиардов обычных людей развлекались, доставляя себе всевозможные удовольствия, не подозревая даже, что через год начнётся нечто, ими не запланированное. Идиллия стала кошмаром.
В 2113 году люди вдруг внезапно начали умирать. Умирать массово. Разразилось что-то вроде эпидемии. Смерть происходила ночью, когда люди спали. Во время сна по каким-то причинам температура тела падала настолько, что человек просто-напросто замерзал. Причины этой «сладкой смерти» потом выяснились. Слуги таким образом решили избавиться от господ, которые им явно надоели своим паразитическим существованием. Температуру тела «копиры» понижали при помощи особого препарата, подмешиваемого в пищу людей. Следствие установило, что в процессе эволюции или самосовершенствования «копиры» смогли обойти запрет на убийство, заменив понятие «убийство» на «усыпление». Человечество оказалось под угрозой полного уничтожения.
И тогда хозяевам пришлось «по-тихому» убирать своих рабов. Пока ни одного не осталось. Тем самым доказав, кто на Земле главный, кто умнее, а, значит, и хитрее – человек или искусственный разум.
А потом появился ОН (здесь рассказчик сделал эффектную паузу) и предложил миру совершенно новую технологию, абсолютно иное решение задачи. Вместо того, чтобы создавать новую модель человека, не имеющую ничего общего с моделью предыдущей, и по сути выбросить предыдущую модель на свалку, предлагалось сделать симбиоз из старой и новой модели, соединить человеческое мышление, чувства и жизненный опыт с совершенным, практически бессмертным искусственным телом.
Он много чего ещё рассказывал. Восхвалял себя. Предавался детским воспоминаниям. Говорил о самых разнообразных вещах. Только самого главного я от него не услышал. Он так и не смог толком объяснить, что заставило его организовать для меня, то бишь для него самого, тот колоссальный розыгрыш, который он устроил. Он так и не ответил внятно на вопрос, зачем ему всё это понадобилось. Хотя я спрашивал его неоднократно. Что-то он определённо не договаривал. Осталась какая-то тайна. И я начал догадываться, в чём она состоит.
